Никола Ланкре. Галантные празднества

В XVIII веке Никола Ланкре – французский живописеп и рисовальщик – был очень известен. Его картины охотно покупали и заказывали знатоки-коллекционеры и коронованные особы, среди них - король Франции Людовик XV, прусский король Фридрих II. Да и простые парижане с удовольствием приобретали, правда, не картины Ланкре – они были дороги,— а гравюры с них. Имя Ланкре нередко встречается в объявлениях о продаже гравюр в газете «Французский Меркурий». «Все любили и чтили талант господина Ланкре», — писал друг художника адвокат Сильвен Балло де Саво, оставивший его подробную биографию.

Это было время рождения во Франции нового искусства. Еще совсем недавно выше всего ценились монументальные произведения художников XVII века, воспевавшие деяния героев и богов, силой разума побеждающих чувства во имя великих идей, связанных с прославлением монархии. Но «великий век» навсегда ушел в прошлое со смертью в 1715 году «надменного монарха, державшего в оковах всю Европу и своих подданных»,— так охарактеризовал Людовика XIV писатель и придворный герцог Сен-Симон. Умолкли фонтаны, потускнели огни Версаля — королевской резиденции.

Зато весело загорелись огоньки в уютных парижских особняках, закипела жизнь в открывшихся по всему городу кофейнях, увеселительных заведениях, танцевальных залах, где собирались аристократы и разбогатевшие буржуа, светские щеголи и философы, писатели и музыканты, артисты, художники. Здесь царили женщины — красавицы в шелках и кружевах, вносившие утонченность в блестящее собрание. Звучала музыка, стихи, устраивались спектакли, маскарады, балы, игры...

Освободившись от принуждения прошедшего века, светское общество без удержу предавались удовольствию жить, радоваться, развлекаться, любить, острословить. В ироничных, фривольных шутках и мадригалах частенько сквозила дерзкая, крамольная мысль, предвосхищавшая рождение идеи, которые в середине столетия зазвучат в устах Вольтера, Дидро, Руссо и в итоге приведут к Великой французской революции. Смутное ощущение надвигающейся катастрофы, непрочности, недолговечности беззаботного существования усиливали сказку наслаждений.

Жизнь человеческих эмоций – изменчивых и многообразных, их красота и поэзия были одним из главных открытий XVIII века. И французское искусство оставило богов, монархов и героев. Оно обратилось к человеку — «действительному и чувствующему». Новые идеалы требовали и новых форм художественного выражения — сюжетов, изобразительных средств, кадров.

Н.Ланкре. Концерт в парке.
Масло. 61,5х51,5 (овал).

Если посмотреть картины современников Ланкре, например, Жан-Батиста Патера и в особенности Антуана Ватто — первого великого французского художника XVIII века,— то станет очевидно, что большая часть картин Ланкре принадлежит к жанру светской пасторали, типичному в 20 — 30-е годы XVIII века, отвечавшему вкусам и потребностям времени.

Ланкре не сразу овладел этим жанром. «Сына честных буржуа» — как написал о нем биограф (отец Ланкре был кучером, мать — дочерью сапожника),— его в юности отдали в обучение дяде-граверу. Но юношу привлекала живопись, и он ушел в Академию, где несколько лет учился у исторического живописца Пьера Дюлена. Провал на конкурсе на академическую премию в 1711 году убедил Ланкре в том, что историческая живопись — не его амплуа. Он решил заниматься «малым» жанром, и в 1712 году поступил в мастерскую живописца «комических сцен» и театрального декоратора Клода Жилло. Здесь и познакомился с Ватто.

Двадцативосьмилетний Ватто был уже хорошо известен парижский любителям искусства как редкостно талантливый живопиceц, пишущий «современные сюжеты», «сельские празднества», «театральные сценки». Так по-разному пытались определить «жанр Ватто», пока наконец секретарь Академии не вышел из затруднения, назвав все это в одном из академических протоколов «галантными празднествами».

Общение с Ватто оказало на Ланкре решающее влияние. Он так хороши усвоил советы и рецепты своего молодого наставника, что две его картины на традиционной «Выставке молодежи» иа площади Дофина были приняты публикой за работы Ватто. Обидчивый Ватто почувствовал себя оскорбленным, и отношения между художниками прекратились. В 1721 году Антуан Ватто умер, а несколько раньше, в 1719 годх Ланкре был зачислен в Академию как «живописец галантных празднеств». С тех пор и до самой своей смерти в 1743 году он неизменно пользовался признанием и уважением. В 1735 году Ланкре избрали на почетную должность советника Академии, на которой он трудился с тем же усердием, с каким писал картины. «Это был,— пишет о нем составитель Словаря художников, антиквар и историк искусства Мариетт,— человек очень серьезный, редко появлявшийся в свете и занятый только своей работой». Может быть, именно это и позволило Ланкре-художнику внести в галантные празднества свой оттенок.

Конечно, по сравнению с Ватто мир сцен Ланкре проще по построению, живопись непритязательно-нарядна, декоративна. Но это было как раз то, что требовалось аристократическому заказчику, такому, как, например, дипломат и академик Лариже де ла Фе, который около 1730 года заказал Ланкре эрмитажную «Весну» и хранящееся здесь же «Лето». Обе картины входили в серию «Времена года», неоднократно повторявшуюся мастером. Одну из них он сделал для охотничьего замка Людовика XV Ла Мюэтт. Лариже де ла Фе был так доволен исполнением заказа, что даже заплатил живописцу вдвойне против условленной цены.

Н.Ланкре. Весна.
Масло. Около 1730. 115,5х95.

Можно представить, как органично вписывались картины Ланкре в убранство небольшого изящного кабинета, принадлежащего этому меценату, поэту, коллекционеру. Как перекликался прихотливый ритм живописных форм с капризными изгибами лепного золоченого орнамента на стенах и потолках, с очертаниями мебели — мягких кресел с яркой узорчатой обивкой, низкого бюро, инкрустированного цветным деревом, перламутром... Этот стиль, получивший название «рококо» (от слова «рокайль» — «завиток раковины»; излюбленный мотив в орнаменте рококо), на какое-то время стал всеобъемлющим выражением французского вкуса.

В Эрмитаже картины Ланкре висят на стенах и щитах в большом дворцовом зале. Здесь особенно заметна их камерность. И не только потому, что они невелики по размеру и явно рассчитаны на небольшие уютные помещения, на общение с одним, самое большее, двумя зрителями. То, что изображено на этих холстах, очень простые, незамысловатые по сюжету сценки: музицирующие на лоне природы господа («Концерт»), танцующая балерина («Портрет танцовщицы Камарго»), женщины на кухне, рассматривающие провизию («Кухня»), «Слуга-волокита». Всего в музее одиннадцать полотен Ланкре. Все они близки по сюжетам, исполнению, настроению.

Рассмотрим внимательнее картину «Весна». На фоне пышной цветущей зелени парка и золотисто-лазоревых небес тесной, оживленной группой располагаются изящные дамы и кавалеры в нарядных, несколько театрализованных костюмах эпохи Людовика XV. Они играют в пастушков и пастушек. Удобно и непринужденно устроившись на земле среди цветов, отдыхают, наслаждаются весенней природой и общением друг с другом. Ничего особенного не происходит: кто-то посмеивается над слишком «расшалившейся» влюбленной парой, кто-то, похоже, ревнует, кто-то ведет свой интимный диалог, обменивается репликами, взглядами. Но именно в этом безмятежном светлом настроении, в естественности чувств, их мимолетности, неясности, недосказанности прелесть и обаяние этой сцены.

Главное же то, как живописец работает над картиной. Как хрупки и изящны формы, разнообразны позы, грациозны и выразительны жесты, движения. В какой сложный, замысловатый узор заплетаются округлые объемы и чуть приглушенные цветовые пятна фигур, кружевная листва, переплетающиеся стволы и ветви, тающие облака. А самое замечательное это колорит картины. Теплый, золотистый, он вбирает такое множество тонов, что холст кажется драгоценной тканью, переливающейся, мерцающей тончайшими оттенками цвета.

Н.Ланкре. Танцовщица Камарго.
Масло. Около 1730.

Любовь к театру и изображение его в живописи — характерная примета этого времени. В свойственном ему духе peшает Ланкре одну из композиций: великолепный пейзажный фон, в котором не сразу распознаешь декорацию, и в окружении музыкантов балерина в легком грациозном движении. И все это в мягких переливах цвета, завораживающего своей красотой. Но это не мечта, не греза.

Из всеx советов Ватто лучше всего Ланкре воспринял один: руководствовался «учителем всех учителей – природой». Следуя его урокам, он делал зарисовки с натуры. На основе предварительного рисунка выполнен хранящийся в Эрмитаже портрет знаменитой в 1730-е годы танцовщицы мадемуазель Марии Анны Кюпи де Камарго. Картин была написана около 1730 года – в пору расцвета таланта живописца. Ланкре довольно точно переносит живопись зафиксированные в pисунке натурные наблюдения – черты лица, расположение фигуры, только колорит условен и декоративен. Отсюда конкретность, достоверность изображения. Мы узнаем ту самую танцовщицу, которую знал и любил Париж и часто изображали художники.

Современный зритель, как и люди XVIII века, проникается ее артистизмом, отточенностью движений, воздушной грацией. Быть может, трудно поверить, что это была «одна из умнейших и образованнейших женщин своего времени», которой посвящал стихи Вольтер, и которую считали даже основоположницей современного балета. «Танцовщица Камарго» Ланкре – не только тип актрисы, сколько образ эпохи, запечатленный художником убедительно и поэтично.

Ланкре продолжил традиции Ватто, по-своему и в соответствии со своим временем развив его идеи и принципы. Без Ланкре не могло состояться такое замечательное явление, как «школа Ватто», доносящая до нас изящество «галантных праздненств».

Л.Торшина

Далее: Жан Батист Патер. «Майский праздник»