Никола Пуссен. «Ринальдо и Армида». Семантическая интерпретация

Приведенные выше наблюдения дают некоторые предварительные основания для семантической интерпретации. Уже динамическое членение формата, развернутое в контрастном сопоставлении ритмических групп, определяет характер семантического строя картины - семантику борьбы, в которой совершается волшебная метаморфоза героев. Рыцарь беззащитен, его грозное вооружение стало игрушкой маленького амура. Но и чародейка, усыпившая и лишившая рыцаря защиты, оказывается безоружной перед лицом юной красоты. Противостояние двух сил, их вражда и борьба переходят в свою противоположность при посредстве третьей: торжественно-мажорно звучит цвет, свет заполняет пространство изображения, из лесного мрака появляются сияющие фигурки крылатых детей (их вхождение в картинное пространство в целом совпадает с направлением светового потока) и вместе с ними вступает, нисходит на сцену главное действующее лицо - Любовь. Ее явление сродни вмешательству божества в финале античной трагедии (deus ex machna).

Употребление слова сцена

Употребление слова «сцена» в настоящем контексте выходит за пределы общепринятого фигурального выражения. Чередование и функции пространственных планов в картине Пуссена имеют прямую аналогию в организации театральной сцены: первый план - авансцена, второй - собственно сцена, третий - фоновая декорация (задник). Конструктивно взаимосвязанные, первый и третий планы оказываются сопоставленными и в семантическом отношении. Оба плана принадлежат пространству «обрамления» главного действия; в этом смысле - и только в этом - можно говорить об их «декоративной» функции (ср. лишенное «обрамления» изображение той же сцены в лондонском варианте картины). При этом мифологизированная репрезентация реки и ручья находит отголосок в группе третьего плана, которую легко соотнести с образом колесницы Гелиоса, устойчивым мотивом картин и рисунков Пуссена на мифологические сюжеты. Сцена из Тассо приобретает мифологический «ореол».

Речь, однако, должна идти не просто о сцене, представленной в мифологических «декорациях», но о смещении всего семантического плана, о переориентации поэтического сюжета на мифологический архетип.

Далее: Трактовки, геометрия и театральность