Московские реалии в романе «Идиот»

Слова князя Мышкина в финале романа: «Это как там... в Москве?» - относятся не только к частности, заимствованной из Мазуринского уголовного дела 1867 года, но к тому «московскому фонду», всей той значительной сумме московских реалий, куманинской и мазуринской, определившим основную сюжетную линию романа,- словом, к московской реальности в романе «Идиот».

«В конце ноября поезд Петербургско-Варшавской железной дороги на всех парах подходил к Петербургу». В набитом народом вагоне третьего класса «очутились друг против друга» два пассажира, затем к ним пристанет еще один (толкователь Апокалипсиса) и в разговоре будут названы три имени. Одно из XV века, второе и третье из детства и отрочества (1821 - 1837) Достоевского. Все имена принадлежат главным героям романа: князь Мышкин («имя историческое, в Карамзина истории найти можно и должно» - заметит толкователь Апокалипсиса Лебедев), Рогожин, Настасья Филипповна.

Когда Федору Достоевскому не было и двух лет, в Москве от чахотки скончалась статская советница Настасья Филипповна Рогожина, супруга управляющего (с 1819 г.) московской конторы Государственного Коммерческого банка, директором которого был К. А. Куманин. Е. Г. Рогожин - прославленный московский финансист - мог быть знаком К. А. Куманину еще по отцу и, надо думать, был своим в их доме. И для матери Ф. М. Достоевского, бывавшей в ордынском доме с 1814 года, когда ее старшая сестра вошла в него как супруга среднего сына А. А. Куманина - Александра, Настасья Филипповна - из круга близких знакомых куманинского дома. А М. А. Достоевский мог лечить и самого Е. Г. Рогожина и Настасью Филипповну.

Чета Рогожиных заставляет вновь вернуться к ордынскому дому Куманиных. За четверть века куманинский дом обрел особенности, отразившиеся в доме Парфена Рогожина. Разный уровень второго этажа трех корпусов при сведении их образовал перепады, потребовавшие ступеней. Протяженность дома, своеобразие планировки и главная для нас деталь - ступени - все это находим в описании рогожинских анфилад. Обратимся к тексту: «...отворивший князю человек... вел долго; проходили они и одну парадную залу, которой стены были «под мрамор», со штучным дубовым полом и с мебелью двадцатых годов (времени молодости Рогожина-отца и вступления во владение домом К. А. Куманина.), грубою и тяжеловесною, проходили и какие-то маленькие клетушки, делая крючки и зигзаги, поднимаясь на две, на три ступени и на столько же спускаясь вниз».

Проход князя по рогожинскому дому Достоевский начинает с зала, в котором висит копия «Мертвого Христа», князь увидит картину на возвратном пути. Христос Гольбейна - образ идеологического средоточия не только дома - романа, но об этом дальше.

Куманинский дом, в отличие от трехэтажного рогожинского, имел два этажа и мезонин. Но и в его внешнем образе и в облике дома в Космодемьянском переулке, куда в 1828 году с Ордынки переехали дядя и тетка Достоевского, в сравнении с нарядными особняками близких Куманиным московских негоциантов Боткина и братьев Усачевых была особенность, резко отличавшая их. Как и о рогожинском, о домах братьев Куманиных можно было сказать: «.. .и снаружи, и внутри как-то негостеприимно и сухо, все как-то скрывается и таится, а почему так кажется, по одной физиономии дома было бы трудно объяснить».

Далее: След картины «Се человек» Мостарта в романе «Идиот»