Византийская икона «Благовещение» XV века

Традиционная иконография Благовещения

Знаменательно, что психологическая мотивировка, так богато разработанная в литературе, в сущности, почти не выражена в изобразительном искусстве византийского круга. В иконах на сюжет Благовещения даже в XV веке, в пору наибольшей свободы и эмоциональной раскованности византийской живописи, сюжет трактовался в соответствии с традиционной иконографической формулой передачи благой вести.

Эта формула знала лишь два варианта: Благовещение у колодца или источника (так называемое Протоблаговещение), где ангел изображался обычно летящим, что должно было означать, что он еще не воплотился в зримый человеческий образ.

И собственно Благовещение, где Гавриил в облике крылатого юноши, ступая по земле, приближается к Марии и делает жест благословения и одновременно «жест человека, который говорит», по выражению средневекового автора. Мария отвечает ему ладонью раскрытой руки, что может обозначать и ответное приветствие, и приятие благой вести, и отклонение ее.

В сущности, в византийской иконе перед нами сцена, не столько изображающая сюжетную ситуацию Благовещения, сколько обозначающая, какой из двух возможных моментов этой истории имеется в виду. Это род изобразительного либретто, которое для средневекового зрителя легко было озвучить хорошо ему знакомыми, постоянно повторявшимися текстами Евангелия, акафистов, проповедей; либретто, которое именно благодаря отсутствию психологической конкретизации мимики и жестов давало простор для толкований, порой настолько сложных и детализированных, что реализация их была вне пределов изобразительных возможностей не только средневековой живописи, но вообще живописи как вида искусства.

Далее: Соотношение словесного и зрительного образов