Византийская икона «Благовещение» XV века

Соотношение словесного и зрительного образов

Сохранились средневековые описания изображений Благовещения. Хотя они относятся к более раннему времени, тем не менее они дают представление о том, как могла и как должна была восприниматься икона, относящаяся к XV столетию.

«Пораженная неожиданным появлением Гавриила, Мария поднялась с сиденья... Она выпрямилась, как бы готовясь выслушать царский приказ, смиряясь перед необходимостью расплаты за грех Евы... Слова архангела коснулись ее слуха, проникли в ее сознание, захватили ее рассудок, тронули ее сердце, она взволнована, в ее девственной душе возникают мысли. Она размышляет над тем, что должно означать это приветствие...». Зрительно все это в иконе не явлено, как и в мозаике церкви Апостолов в Константинополе, о которой идет речь. Перед нами пример интерпретации средневекового живописного произведения средневековым зрителем.

Во всяком изображении, иллюстрирующем текст, неизбежно наличествует некоторое несовпадение между тем, что представлено в зрительном образе, и словесно сформулированным содержанием, которое этот зрительный образ должен выразить. В искусстве нового времени начиная с эпохи Возрождения при всем многообразии эстетических теорий и художественных решений в качестве основного постулата сохраняется представление о том, что содержание, сформулированное словесно, визуально воплотимо; и в более общем плане, что все изображаемое - изобразимо.

Одно из основных положений средневековой и прежде всего византийской эстетики - это учение о принципиальной неадекватности изображенного изображаемому. В сущности, именно к этой проблеме сводились споры об изобразимости и неизобразимости божества, о соотношении первообраза и подобия. Зримый образ не может и не должен воплощать все содержание, он представляет собой лишь одну из степеней приближения, лишь знак, за которым должно раскрыться иное. Это иное необходимо не столько увидеть, сколько угадать в изображении, которое может лишь «приоткрыть завесу над сокрытой истиной».

Поэтому всякое изображение всегда априори рассчитано на истолкование, комментирование, мысленное дополнение, на прочтение в нем некоторого зрительно недовоплощенного текста. В этом смысле можно сказать, что византийская икона при строгой фиксированности иконографической формулы по самой структуре своей, по своему образному смыслу представляет собой феномен, предельно открытый для сюжетно-смысловых интерпретаций.

Вопрос о соотношении словесного и зрительного образа - один из основных в средневековой эстетике, поскольку он связан с учением о воплощении Бога-Слова в телесном, человеческом облике. Таинство воплощения составляет второй, более глубинный аспект сюжета иконы «Благовещение».

Далее: Действующие лица и динамика иконы Благовещения