Пабло Пикассо. «Королева Изабо». Мужское и женское

У Пикассо в его мире метаморфических перерождений-обновлений поливалентность присуща самой природе художественного образа. Видимостям свойственно, отделяясь от их прирожденных сущностей, компоноваться в новые, метафорические образы-сущности; но есть в этих перерождениях некие непереступаемые законосообразности, основанные на нерушимости фундаментальных и простых понятий. В 1908-м и начале 1909 года в качестве таких понятий акцентируются мужское и женское начала.

Целая до сих пор еще никем не понятая и не разгаданная «мифология», своеобразная и глубоко персональная, богатая множеством художественно-культурных ассоциаций, стоит за произведениями этого протокубистского периода. Сюжетные идеи «Карнавала в бистро» и акварели «Св. Антоний и Арлекин» - ее частные эпизоды, которые доступны пониманию лишь в общем контексте этой «Мифологии 1908 года».

Но вот эти сюжеты распадаются, и как результат в самостоятельные образы вместо них выделяются генерализующие понятия: «мужское» и «женское».

Мужское, как мы видели, воплощено в Арлекине, который по своей внутренней сути многолик, изменчив, калейдоскопичен и карнавален в широком смысле. Как образный феномен искусства Пикассо Арлекин метафорически отождествляется с творческим «я» самого художника.

Полярно-симметричным Арлекину «мифологическим» воплощением женского начала, как бы женской ипостасью Арлекина, выступает «королева Изабо». В этом образе, как и в образе «облокотившегося Арлекина» нью-йоркской картины, скрещиваются темы и пластические мотивы ушедших в подтекст сюжета «карнавального застолья» и композиций со св. Антонием, Арлекином и купальщицами. Но с особенной силой в этом образе звучит именно средневековая тема.

Кроме самых общих соображений о природе «готизмов» картины (соображений, восходящих к мысли русского критика И. Аксенова о свойственной Пикассо «склонности к женственным стилям»-готике и барокко) есть, думается, более конкретные объяснения средневековой образности «Королевы Изабо». Мы говорим о фактах художественной жизни и жизни идей, непосредственно соприкасавшейся с духовным миром самого Пикассо.

Далее: Дерен и «Тайная вечеря»